Я помню этот момент так, словно это было вчера… Мне тогда было лет десять, не более.

Мы с матерью и отцом жили в деревеньке под названием Смородинка. И верно, смородины у нас росло – хоть отбавляй; за счет продажи это крупной черной ягоды в город, мы и сводили кон-цы с концами. Так что, хоть деревенька и слыла маленькой, мы жили не так бедно, как могло по-казаться.

Как и во всех деревнях в ту пору, у нас был свой колдун. Он предсказывал погоду – пойдут ли ливни или случится засуха; лечил больных, очищал воду от заразы, – в общем, делал все, что дол-жен был делать обычный колдун. Звали его Зайаном, он был не лучше и не хуже остальных кол-дунов.

А потом все изменилось.

К власти в Осеннем Королевстве пришел новый человек – король Ликхан Четвертый. Крови он был не нашей – заморской; после смерти короля Орика Пятого, добрейшей души человека, род оборвался: Орик не оставил наследников. Тогда советники посовещались﷓посовещались, и реши-ли, что лучшей замены королю, как младший сын Ведриана, короля Страны Туманов, им не найти. Так Ликхан и стал нашим королем.

Я бы не сказал, что он был плохим человеком, напротив, правил он мудро и справедливо. Дела в нашем королевстве пошли в гору, жизнь становилась изо дня в день лучше… как бы не священ-ник, которого Ликхан с собой приволок. Святоша этот, отец Содрик, по прозвищу Инквизитор, объявил всю магию и колдовство вне закона, кроме Силы Господней. Его, конечно, никто не слу-шал – виданное ли дело, чтоб в Осеннем Королевстве без колдунов обходились! – но когда Ин-квизитор привел за собой из Страны Туманов еще целый полк таких же, как сам, святош, да рыца-рей﷓хранителей вдобавок, – тогда волей﷓неволей поверить пришлось.

Добрались святые инквизиторы и до нашей деревеньки.

Честное слово говорю: Зайана мы пытались спрятать! Только вот не верил он нам.

– Колдовство не может быть Злом! – говорил колдун. – Ее можно использовать и во зло, и во благо, важен лишь человек, который магией пользуется!

Мы﷓то ему верили. А Инквизитор подошел к Зайану, посмотрел ему в глаза пристально и ска-зал:

– Душу этого человека уже не спасти. Зло так прочно охватило ее, что изгнания бесов будут бессильны.

– Что же нам делать? – учтиво осведомился староста деревни, почтенный папаша Бикль.

– Сжечь, – ответил отец Содрик.

Делать нечего: чтобы рыцари﷓хранители не сожгли вместе с колдуном всю деревню, нам при-шлось повиноваться. На торговой площади разложили огромный костер, в центр которого был во-ткнут здоровенный столб, а к столбу этому привязали Зайана. Мне, помню, думалось еще: что ж он не освободится от пут? А потом отец отвел меня в сторону и тихонько объяснил, что Сила Гос-подня не позволяет исчадию Зла пользоваться своей магией, оттого колдун и бессилен. Еще отец спросил меня: не желаю ли я уйти, чтобы не смотреть на все это, но я отказался.

Я смотрел и запомнил все.

…помню, как в серых, обычно холодных глазах Зайана светилась ярость. Он не скрывал свою злобу; в тот момент он ненавидел всех нас, неважно, что мы тоже были жертвами Инквизитора.

– Я вернусь, – сказал он, когда рыцари﷓хранители поджигали вокруг него дрова. – Слово даю, вернусь!

Я похолодел от его слов, но отцу Содрику, казалось, все было нипочем, он только усмехнулся.

– Я еще ни разу не видел, чтоб из пекла кто﷓нибудь возвращался! – сказал он.

Зайан довел свою жуткую роль до конца. Когда языки пламени лизали его тело, превращая плоть в искореженные угли, он лишь смеялся, громко, безумно, словно не чувствуя боли. Помню, людей охватывал панический ужас, они отворачивались от костра, бежали прочь. Даже когда его тело рассыпалось в прах, в наших головах звучал его безумный хохот.

Думаю, именно тогда в наши земли и пришло Зло.

Первой жертвой стал священник, которого Инквизитор оставил нам взамен колдуна. Его на-шли мертвым в собственной постели, Никаких ран на его теле не было, лишь в глазах застыл па-нический ужас, такой глубины, что некоторые люди отшатнулись, глядя на него. Священника хо-ронили в закрытом гробу.

С тех пор каждый год в день казни колдуна мы находили мертвых людей. Иногда это был только священник, высланный нам взамен уже умершего, иногда – и несколько других, например, староста, сборщик налогов, кабатчик… каждый раз это были разные люди. Только кузнеца с мельником не трогало проклятье колдуна, оттого их посчитали причастными к Злу и тоже сожгли. На следующий день после этого все те, кто принимал участие в казни, были найдены мертвыми. Деревушку нашу из Смородинки переименовали в Мертвянку и обходили стороной.

Мы жили в страхе. Каждому казалось, что следующим умершим будет он, поэтому в день смерти колдуна все старались собираться вместе, говорили тихо и все время следили друг за дру-гом: а ну как сосед ненароком замертво упадет? Я тоже боялся, что проклятье Зайана коснулось меня: ведь я присутствовал на его казни. Но шли годы, мне исполнилось уже пятнадцать, а колдун все не приходил за моей душой.

Я помню, все те годы я жил как во сне, постепенно погружаясь в пучину липкого страха. Я, на-верное, стал бы пьяницей, каких полно валяется под окнами кабака; я был молод, но уже начинал искать спасения в вине, – только оно могло приглушить мои страхи. Но даже в самом сильном опьянении я помнил, как тогда, пять лет назад, взгляд колдуна неожиданно пал на меня и остано-вился, как рот Зайана искривился в усмешке, словно бы колдун что﷓то решил для себя.

После того, как мне минуло шестнадцать, я решил для себя, что больше не буду скрываться от проклятья колдуна в обществе других людей. Будь что будет, я устал жить в страхе! Я взял бутыль крепкого смородинового вина, заперся дома – тогда мои родители уже померли, и я жил один, – и приготовился к встрече. Отчего﷓то я был совершенно уверен, что сегодня дух колдуна придет именно ко мне.

И он не замедлил прийти. Я узнал его голос в потрескивании огня в камине, в шепоте ветра за окном.

– Фейл… Фейл… – шептал он.

Я в испуге выронил бутылку, и она громко звякнув напоследок, разлетелась осколками в раз-ные стороны; пятно темного вина на полу напоминало кровь.

– Что тебе? – закричал я. – Что тебе от меня надо?

– Я пришел, Фейл… – шептал голос. – Ты звал, и я пришел…

– Я не звал тебя! Убирайся обратно в пекло!

– Ты ждал меня, Фейл, – голос тихо рассмеялся. – Ты знал, что я приду за тобой…

Внезапно меня охватило странное отупение, я уже не чувствовал страха, я не чувствовал ров-ным счетом ничего.

– Тогда приходи и забирай меня, – сказал я. – Я не боюсь смерти, я так долго боялся ее, что на-конец﷓то перестал.

– О, я пришел не для того, чтобы убивать тебя, Фейл… – прошелестел голос. – Я пришел, что-бы научить тебя…

– Научить? – тупо переспросил я. – Чему?

– Бороться… – голос затих, его не было слышно так долго, что я уж подумал, что Зайан поки-нул меня. Внезапно голос вернулся.

– Я буду учить тебя бороться со Злом…

Я не выдержал и рассмеялся.

– Со Злом? Ты хочешь сказать, ты будешь учить меня бороться с собой?

– Ты не понимаешь, Фейл… когда Добро встает на путь Зла, лишь только Зло может победить его… только ты из тех, кто считал мою казнь несправедливой, достаточно молод, чтобы понять и научиться этому.

– Я понимаю, Зайан, – я старался показать сочувствие в своем голосе, но не чувствовал его. – Но то, что ты убивал невинных людей, – не было ли это Злом большим, чем сотворил отец Соррик тогда? Я не хочу учиться твоему Злу, его и так много разлито в мире. Если еще и я встану на его путь, его станет гораздо больше.

– Против меча можно бороться только мечом… – казалось, голос усмехается. – Ты не скроешь-ся от меня, Фейл… ты никогда не забудешь моих слов… и рано или поздно ты поймешь… пой-мешь…

Голос утих, и вот тогда на меня навалился запоздалый страх. Я трясся всю ночь, так и не сомк-нув глаз, а когда наутро вышел из дома, то увидел ужасную картину: все люди нашей деревеньки, все до единого лежали мертвыми. Глаза их были широко распахнуты, и ужас, навеянный колду-ном, плескался в них даже после смерти.

День ушел у меня на то, чтобы похоронить всех.

Еще через день я собрал все то, что, как считал, понадобится мне в дороге. Окинул родную де-ревню прощальным взглядом, мысленно помолился за души своих сородичей, и ушел прочь.



Фейл, 164 год, третий месяц Весны.